Отар Кушанашвили - Я и Путь in… Как победить добро
Дима, моя реабилитация началась с момента, когда я приехал к тебе в Киев: это Украина, эфир твоей программы смотрели все, кому положено, но не Константин Эрнст – он тогда не увидел, что я могу хорошо говорить. В общем, вернулся я в тот же город, которому на меня чихать и где всегда есть друзья, готовые привезти продукт…
К слову, нет более убедительного довода, почему, если начинаешь употреблять наркотики, тебе конец, чем разможженная голова Насырова на асфальте, и когда я отказываюсь вести концерты против наркомании, говорю: «Что в ваших акциях толку? Выведите на экран разбитую башку Мурата!»
– Ты это видел?
– Конечно – я же к его дому подъехал. Накануне мы, помню, сидели с Насыровым в саратовской гостинице и четыре раза за ночь дилера вызывали – четыре раза! Утром я выходил из комнаты и шел по коридору, держась за стенку, – Мурат казался мне каким-то дьяволом или хоббитом, я начинал медленно сходить с ума. Не понимал, какое время суток, мы были белого цвета – это был один из последних наших концертов, и то газеты «Аргументы и факты», не платный. Я понимал, что все, круг сужается, и подумал: «Если не перестану с Муратом общаться, мне конец».
Ну представь: дети звонят, а ты не можешь встретиться с ними, и это шло, тянулось и закончилось бы летальным исходом – если не физическим, то моральным. Что же касается пидарасов (это все одна тема), они добивают тебя, когда тебе тяжело, они из тех, кто не любит даже своих родителей и звонит маме только в День матери.
Кстати, в России Дня папы нет – есть День мамы, хотя даже не так: есть День матери. Не понимаю, почему не День мамы? «Мать» – это какое-то официальное слово, дома так не говорят, а почему нет Дня папы? Именно папы, не отца, потому что я не мог называть папу «отец». Я задавал вопросы, и мне отвечали: «Как же ты со своими филологическими претензиями надоел!» Приходилось спорить: «Это не филологические претензии, это вы пидарасы! Как можно маму звать “мать”?». Грузины называют ее уменьшительным, ласкательным словом «дэдико» (даже не «дэда»), а у них День матери, когда ты должен приехать к той, которая тебя родила, с плюшевым мишкой, букетом, набором дорожным…
– …сунуть ей – и назад!
– Слушай, День мамы должен быть каждый день, и не понимать это только пидарасы могут, у которых хобби – принимать сзади почтовые открытки на Рождество. Так, кстати, мама меня говорить научила – она советовала: «На федеральных каналах не выражайся. Неужели не можешь найти в своем лексиконе какие-нибудь эвфемизмы?» – «Какие?» – «Ну, например, намекни – люди же не такие глупые, скажи: «Он любит принимать сзади почтовые открытки на Рождество».
– Почему именно на Рождество?
– Смешное слово, и предложение с ним красивее. Получил открытку, посмотрел: здесь – зимний Киев со снежной попоной на крышах, а там – «открой мне дверь, я пришел дать тебе сзади открытку», и он открывает… Это люди такие, и ничего святого для них нет – как и у того, кто на ток-шоу спросил: «Зачем вы рожали детей?» Е… твою мать! Тебе никогда не понять, зачем – вот тебе, с этими сережками в ушах (показывает), набриолиненному… Кстати, когда он мне нахамил, детей у меня было не семеро, а пятеро, и он даже не нахамил – он потому и пидарас, что не понимает, о чем говорит, смысла не догоняет! В студии еще Юлия Меньшова была, и когда микрофон выключили, он при ней повторил: «Нет, ну зачем рожать, если…» Я бы убил его, но он пидарас, а их же не бьют. Им либо глаза выкалывают, чтобы в глазницы нассать, либо не трогают вовсе....«В шоу-бизнесе никакой другой, кроме гомосексуальной, мафии нет, ни одного мужика там не вижу, а девушки обречены на интимное прозябание, потому что у меня уже скукоженный, я в душе его под собой не нахожу».
– Гомосексуальная мафия в шоу-бизнесе и, в частности, на телевидении сильна?
– А там другой никакой нет – только она. Я бы соврать тебе мог, сказав, что у нас шансок еще есть, но с каждым годом, приезжая на ток-шоу на федеральных каналах, ни одного мужика там не вижу.
– Одни открытки почтовые…
– …а девушки обречены на интимное прозябание, потому что у меня уже скукоженный, я в душе его под собой не нахожу, и я же не могу всю Россию спасти! Я и так демографическую ситуацию выправил, но сейчас, стоя под душем, под песни Евы Польной ищу его (смотрит вниз) и…
– Надежда теперь на китайцев…
– Нет, уж лучше тогда возрожу свой! (Привстает в кресле.) Это уже унижение, не надо… Рыжий Иванушка еще есть – ему 49 лет, есть я – мне 97 (на самом деле и Григорьев-Аполлонов и Кушанашвили родились в 1970-м. – Д.Г. )… Знаешь, что? «Виагры» наглотаемся, но китайцам наших дам не уступим!
– Лишь бы не группы «ВИАГра»…
– Кстати, один грузинский певец, который с девушкой из этой группы живет, неузнаваемым стал, в чем я вижу тлетворное влияние народной артистки Бишкека.
– В каком плане неузнаваемым?
– Какой-то такой он… (Разводит руками и морщится.) Я его очень люблю…
– Он замечательный!
– Оба брата Меладзе – блестящие, первостатейные, отменные люди, но не бывает так, чтобы твоя половина ничего не испортила, если не умеешь держать ее в… порядке. Не говорю «в узде», я не домостроевец какой-нибудь замшелый, но парень не отвечает на звонки, врет в трубку, лишь бы она была довольна. Вместо того чтобы сказать: «Цади ше… Сиди там, где сидишь!»
– В Кутаиси простой на эти вещи ответ?
– В Кутаиси знают, что я круглые сутки пашу, а значит, уважение ко мне должно быть как к работающей творческой единице, которая никогда не жалуется на жизнь, и как только женщина начинает спрашивать: «Зачем дружишь с этим? Почему общаешься с тем?» – первая реплика: «Э-э-э, б…, приведи в состояние нейтральности ротовую полость!» Когда она указывает, с кем можно дружить, а с кем нельзя, и ты начинаешь врать, что ты не с ним, чтобы ей угодить, – все пропало: думаю, такая история коснулась меня в этой, как они считают, семье. Ишь, как сказал: «В этой, как они считают, семье»! Отомстил, б..! (Смеется.)
Из книги Отара Кушанашвили «Я. Книга-месть».
«90-е – время мифологии. Людям тогда не за что было хвататься, им нужно было дать надежду на то, что все невозможное возможно, так что принцип пиара был не тот, что сейчас: весь пиар строился на безбрежном вранье. Все тогдашние селебрити были непривередливы и говорили: «Ты напиши обо мне, что хочешь, только напиши», никто интервью не утверждал и не правил — все были рады тому, что их упомянули в газете, и почти все интервью выдумывались от начала до конца.
Кокаина не было (ну, или мы о нем ничего не знали), в ходу были таблетки. На Стадионе юных пионеров был клуб «Титаник» – вот там можно было проглотить таблетку и приобщиться к миру высокой антикультуры. Мы не знали, как это все называлось – экстези не экстези, – но точно помню: таблетки никто не прятал, не было опасения, что вдруг люди в униформе ворвутся. Стоили таблетки дорого – дороже, чем сейчас кокаин, правда, поскольку я относился к масс-медиа, меня всегда угощали.
Самым хитровые…анным и безумным в гулянках парнем был Иван Демидов, и я до сих пор уверен, что у него в глазах Антарктида. Помню, на фестивале «ТВ-6 Москва» в Красноярске он восемь дней не вставал с сукна бильярдного стола, а я приводил ему девочек. Я был его сутенером, потому что он, б… гений, он – великий, и он никогда никого не обижал. Сейчас многие рассказывают о том, как они ударили девушку, обидели ее, а в 90-е был кодекс поведения по отношению к женщинам, и если девушка не хотела вступать в контакт, никто ее не принуждал остаться.
Корпоративы тогда уже были, но происходило все не в залах, а, как правило, в саунах. Мне платили две тысячи рублей за корпоратив, и это были огромные деньги – больше всего предлагали Титомиру, но он никогда не ездил. После клипа «Плейбой» все захотели Ветлицкую, однако она была блистательная и у нее никогда не было необходимости самой зарабатывать. Все мужики хотели Ветлицкую, а все девушки – ее бой-френда Павла Ващекина: наивно полагали, что он богатый, а он всю жизнь жил в долг.
Самые блистательные вечеринки происходили у Айзеншписа – на «Соколе». Обычная выглядела так: всем весело, все пьяные, все е…тся. Там были все, кого только можно представить, – Лада Дэнс, композитор Величковский по прозвищу Попрошайка, Рома Рябцев из «Технологии», Мурат Насыров, Алена Апина с мужем, Аллегрова, «Кар-Мэн», Расторгуев. В 90-е все должны были ходить к тому, кто определяет, кого покажут по телевизору, а таким человеком был Айзеншпис. Когда появился Влад Сташевский, я сказал ему: «Юрий Шмильевич, как вы можете после группы “Кино” заводить Сташевского?» Он ответил: «Старик, людям сейчас нужны элементарные эмоции».
